Мы с Матвеем стоим в кафе. Здесь тепло и струится приглушённый свет, а на улице сумерки зажгли цепочки фонарей. Мы замерли у витрины с выпечкой, особенно ароматной, если учесть, насколько мы голодные.
— Какой ты будешь круассан, обычный или с шоколадом?
— С шоколадом!
— К сожалению, с шоколадом закончились, — говорит официант. И тут у Матвея куксится лицо, из глаз во все стороны разбрызгиваются слезы. Он прижимается мокрой мордашкой к моему боку и громко рыдает на все кафе. Очень громко. На пределе возможности голосовых связок. Африканские слоны трубят тише, точно вам говорю.
— Хаааааачу с шакаладаааааам!!!!
Я обнимаю сына, глажу по голове, молча даю понять, что я рядом — это всё, что ему сейчас нужно, я знаю.
— Фу, как некрасиво, — вмешивается в наш громкий интим женщина за соседним столиком, — посмотри, как ты себя ведёшь! Мальчики так не плачут! Так плачут только нытики! Мамочка, ну нельзя же потакать таким истерикам! Наверное, она хочет помочь. Наверное, я должна быть терпимее. Наверное… наверное, я могла бы запустить в неё сейчас тарелкой.
— Воспитанные люди не вмешиваются в чужие разговоры, — резко отвечаю я, — а мой сын не нытик. Мой сын — герой.
Мы уходим в фонари под неодобрительные взгляды всего кафе. Эти взгляды прожигают мою спину, и я заслоняю собой хлюпающего носом Матвея, чтобы взгляды не задевали его. Я не смогу рассказать этим людям, что он два часа шёл по заболоченному лесу с велосипедом в руках. Я не знаю, стоит ли мне им объяснять, как противно хлюпает в ботинках жижа. Как страшно заблудиться. Как холодно и кусают комары. Как устали ноги. Как запланированная лёгкая прогулка не великах обернулась нехилым приключением в почти 10 километров по пересечённой местности. Сильно пересечённой.
Матвей сжал зубы и шёл. И тащил велик там, где нельзя было проехать. А проехать было нельзя почти нигде. Он не просил помощи, потому что понимал, что я не могу тащить два велика сразу. Матвей не спрашивал, найду ли я дорогу, потому что видел, что я сама не знаю.
Мы вышли к уже давно закрывшемуся пункту проката без сил и слов. В лёгкой одури от случившегося. Продрогшие и голодные. И захотели круассан. С шоколадом. Обязательно с шоколадом, понимаете?
Дома Матвей успокоится. Отмоется и согреется. Поест и отдохнёт. Прижмётся ко мне перед сном и спросит:
— Мама, та тётя сказала, что я нытик. Я нытик?
— Смотри на меня, сын! Слушай внимательно! Читай по губам! Запоминай на всю жизнь! Ты — герой! А та тётя… дура!
Педагогичной и терпимой я буду завтра. А сейчас я тоже хочу круассан с шоколадом. И водки. И пусть мне кто-нибудь скажет, что это не сочетается, — я запущу в него тарелкой.
