Когда я впервые встретила свою свекровь, Елену, она показалась мне довольно милой. Немного отстраненной, конечно, но вежливой. А потом я познакомилась с её собакой, Борисом — пушистым маленьким существом, которое, по-видимому, занимало в семье более высокое положение, чем я.
Сначала я думала, что мне это кажется. Но затем стали накапливаться мелочи. Когда мы приезжали в гости, она сначала встречала Бориса, поднимала его на руки, умилённо сюсюкала, а мне едва кивала. Ему она готовила изысканные блюда — курицу, рис, тушёную морковь — а мне сухо говорила: «Угощайся, что найдёшь в холодильнике». Если я садилась на диван, она тут же подзывала Бориса: «Иди к маме, малыш», усаживая его между собой и моим мужем.
Но самым обидным стали рождественские подарки. В прошлом году мне она вручила обычную свечу, в то время как Борис развернул именное кашемировое одеяло с его монограммой. «Только самое лучшее для моего мальчика», — с гордостью сказала она, почесав ему ушки.
Я пыталась отнестись к этому с юмором, но это начинало раздражать. Я заговорила об этом с мужем, но он только пожал плечами: «Она всегда такой была. Борис для неё как ребёнок».
Ладно. Но я ведь жена её сына. Разве это не должно хоть что-то значить?
На прошлых выходных ситуация достигла своего пика. Елена пригласила нас на ужин, и я даже обрадовалась. Пока не выяснилось, что она ничего не приготовила для нас.
— Я так занята была, — сказала она, ставя перед Борисом красиво оформленное блюдо. — Но моему малышу я, конечно, сделала особенный ужин.
Вот тут я и сломалась. Я посмотрела на мужа, надеясь, что он хоть что-то скажет. Защитит меня. Признает абсурдность происходящего. Но он просто уткнулся в телефон.
Тогда я приняла решение — с меня хватит.
Я не из тех, кто устраивает скандалы или хлопает дверью. Конфликты — не моя сильная сторона. Но когда Елена стояла перед нами, обожающая своего пса, будто он король, у меня сжалось горло. Я почувствовала себя ненужной, и это больно ранило.
В машине по дороге домой я повернулась к мужу:
— Ты видел, что там произошло? Она приготовила шикарный ужин для собаки, а нам сказала разбираться самим. Скажи, что ты понимаешь, что это ненормально.
Он тяжело вздохнул, убирая телефон.
— Прости, — сказал он тихо. — Просто… она всегда так себя вела с Борисом. Я привык.
— А я нет, — ответила я, скрестив руки на груди. — Я вышла замуж за тебя, а не за твою мать, но она часть нашей жизни. И она заставляет меня чувствовать себя чужой. Ты должен мне помочь.
Он кивнул, не сводя глаз с дороги:
— Ты права. Я поговорю с ней. Обещаю.
Я ценила его готовность вмешаться, но внутри сомневалась, что это поможет. Елена была слишком предана своей собаке. Но, может быть, разговор хотя бы заставит её задуматься. Если у неё есть хоть капля эмпатии, она попробует меня понять.
Через несколько дней мой муж позвонил матери. Я сидела рядом и слышала его сторону разговора.
— Мам, слушай, я знаю, что ты обожаешь Бориса, но ты должна понимать — моя жена не чувствует себя желанной в твоём доме, — сказал он.
Я слышала её приглушённый голос, представляя себе её оборонительный тон.
— Да, я знаю, что он для тебя важен. Но… Ну, может, ты попробуешь больше её включать в семейные дела?
Когда он повесил трубку, то устало выдохнул:
— Она сказала, что подумает.
— Думаю, это хоть какой-то прогресс, — ответила я не слишком уверенно.
На следующей неделе Елена пригласила нас на семейный барбекю в саду. Я восприняла это как добрый знак, как попытку наладить отношения.
Когда мы приехали, Борис гордо вышагивал в маленьком клетчатом жилете и бабочке. Надо признать, он выглядел забавно. Елена светилась от гордости:
— Ну разве он не красавчик?
— Да, он очень нарядный, — вежливо улыбнулась я.
Елена восторженно кивнула:
— Я заказала для него этот костюм на заказ. Он — звезда вечеринки!
Потом она повернулась к моему мужу:
— Сынок, проверь, как там мясо на гриле.
Он послушно ушёл, а я почувствовала укол обиды. Елена почти не разговаривала со мной напрямую, будто я была невидимой.
Я взяла стакан лимонада и отошла к столу с напитками. Вскоре ко мне подошла её сестра, Марина. Она всегда была доброжелательной ко мне.
— Как ты? — спросила она.
Я пожала плечами:
— Честно? Просто пытаюсь понять, как мне сюда вписаться.
Марина вздохнула, взглянув на Елену:
— Слушай, она не всегда такой была. В детстве Елена была средней из трёх сестёр и всегда искала внимания. Когда ей было двенадцать, родители подарили ей собаку, и она к ней очень привязалась. С тех пор у неё всегда были собаки. Сейчас Борис уже четвёртый. Она вкладывает в них всю свою любовь. Это не оправдание, просто понимание ситуации.
Я кивнула. Это объясняло многое.
В разгар ужина, когда Елена снова уделяла всё внимание Борису, угощая его изысканным собачьим десертом, я больше не выдержала:
— Елена, — тихо, но твёрдо сказала я. — Мне нужно сказать кое-что.
Она удивлённо посмотрела на меня.
— Я понимаю, как важен для вас Борис. Но я тоже часть этой семьи, и мне больно, когда я чувствую себя второстепенной. Может, мы попробуем найти золотую середину?
После неловкой паузы она кивнула:
— Я не думала, что это так сильно тебя задевает… Я попробую измениться.
Это был не идеальный, но первый шаг.
Спустя несколько месяцев на семейном ужине Елена впервые сделала десерт специально для меня. Поставив тарелку с пирожными, она сказала:
— Это для моей замечательной невестки. Потому что она тоже важна для меня.
Это были всего лишь пирожные, но для меня — настоящее признание.
Так что да, отношения сложные. Но честный разговор и понимание друг друга способны их изменить.
Если эта история тронула вас, поделитесь ею с теми, кто может в ней себя узнать. 
