Пытаясь выяснить, как происходит лечение, и какие шансы у моей сестры, я провел расследование и задокументировал всю работу клиники на Google Glass, фактически раскрыв схему работы медицинской мафии в Израиле
В мае 2015 года моя сестра Оксана заболела редким типом рака. В Украине не могли поставить правильный диагноз, только разводили руками, а знакомые посоветовали обратиться к израильским специалистам — мол, их медицина в этой области одна из самых передовых.
Думаю, вы и сами не раз сталкивались в интернете с рекламой израильских клиник на русском языке, которые обещают сотворить чудо с тяжелыми онкобольными. Однако того, с чем мы столкнулись на Земле Обетованной, я никак не мог ожидать и в это до сих пор многие не могут поверить.
Пытаясь выяснить, как происходит лечение, и какие шансы у моей сестры, я провел расследование и задокументировал всю работу клиники на Google Glass, фактически раскрыв схему работы медицинской мафии в Израиле.
Начало и диагноз
При выборе клиники для Оксаны заграницей важны были скорость (отсутствие визы), легкость перелета и рекомендации знакомых.
В поисках варианта она написала на Facebook. Именно там одна из знакомых, Лена, посоветовала свою бывшую преподавательницу Елену, которая переехала в Израиль примерно 8 лет назад и предоставляла медицинские услуги от имени компании Panacea Medical Service ltd.
Этой Елене были пересланы все анализы, после чего от Оксаны потребовали срочно прилететь в Израиль, что бы определить диагноз и начать лечение в клинике «Ихилов«.
Оксана запросила договор, и переслала его мне. Я был очень сильно удивлен. Он был ничтожен, представляя собой обычную «болванку» договора, скачанную из интернета. В документе не было цен в контрольной валюте, зато был инвойс на сумму $4500, без пояснений за какую диагностику и анализы уплачиваются деньги. Также в договоре было прописано, что все споры должны решаться по законодательству Российской Федерации.
Согласно договору, вознаграждение посредника составляло 10% от суммы, но мысль, что здесь что-то не так, меня не покидала.
Я позвонил в клинику «Ихилов» напрямую, что бы обойтись без посредников, но ответившая женщина, в хамском тоне, сообщила, что пока не будет заключения врача (диагноза) по Оксане, она никакие анализы и документы смотреть не намерена, диагноз установить на месте не поможет и вообще приезжать не надо.
Поскольку время поджимало, и выбирать было, по сути, не из чего, Оксана была вынуждена воспользоваться услугами посредников из Panacea Medical, тем более этими услугами пользовалась ее подруга Лена, которая осталась довольна.
Диагностика в Израиле
По прилету в Израиль посредница отвезла Оксану в крупнейшую частную клинику «Ассута», вместо ранее обсуждаемой государственной клиники «Ихилов». Но, так как состояние Оксаны было подавленное, она нуждалась в правильном диагнозе и максимально быстрой помощи, то спорить сестра не стала.
Врачи оперативно взяли анализы, и за несколько дней смогли определить диагноз: t-cell lymphoma — крупноклеточная анапластическая лимфома. За это сняли с карты Оксаны около $5000.
Прописали стандартный курс химиотерапии. После второй химии опухоль просто выпала. Оксана была на 7-ом небе от счастья, но врачи не спешили ее отпускать, и она прошла еще 4 химии (всего 6).
Через месяц случился рецидив — опухоль начала восстанавливаться. Врачи рекомендовали пересадку костного мозга, а посредники никак не могли определиться со стоимостью. После долгих подсчетов нам сообщили, что нужно минимум $90 тыс., потребовали все полтора месяца до пересадки находиться в Израиле, каждую неделю обследоваться за $440 у врача-профессора и проходить новые «ядреные» химии.
Мои деньги
Я прилетел в Израиль заплатить очередной транш и решил разобраться, что происходит. В клинике меня встретила Оксана и посредница Елена – милая женщина, которая старалась во всем помочь.
Сестре как раз прописали трехдневный курс химиотерапии, она проходила химию и попросила спуститься вниз в кафе и купить ей что-то на обед.
Милейший посредник Елена спустилась со мной и тут же указала, что латте, которое я собрался выпить, через дорогу стоит на 5 шекелей дешевле и надо экономить деньги, чтобы собрать нужную сумму на лечение Оксане.
Поднявшись со мной назад в палату, Елена начала расспрашивать, где я намерен остановиться и настойчиво предлагала заночевать с Оксаной в палате, якобы, чтобы было дешевле.
Оба этих случая меня крайне удивили, потому что даже мама за меня и мои деньги так не переживает, как переживала эта чудная женщина Елена.
Первая встреча с врачом
С этой же Еленой я пошел к врачу. Это была важная дама около 70 лет — профессор Элла Напарстек, о которой пишут на всех сайтах посредников.
Сначала она сказала, что сейчас у нее пациент, и предложила прийти через час. В назначенное время ее не было. Прождав еще полтора часа, я попросил Оксану позвать посредницу, что бы она начала поиски пропавшей профессорши. Через еще полчаса бабушка нашлась.
Сначала, вместо видеозаписи, я решил включить диктофон, чтобы не злить профессоршу — а вдруг человек действительно хороший.
Все, что меня интересовало: прогноз, хоть какие-то обнадеживающие факты, кроме цифр в инвойсах за консультацию.
Однако, вместо того, что бы дать мне надежду, рассказав о паре удачных кейсов из ее практики по этому типу лимфомы, она «включила» обиженную и попыталась меня воспитывать:
— Если бы ты не был братом Оксаны, я бы тебя попросила за такие вопросы о деньгах встать и уйти, потому что ты не вежливый (запись слушайте тут, -ред.).
Все время она твердила, что является мегауважаемым профессором с 30-40 летним опытом работы и ничего мне рассказывать не должна.
Я ей сделал замечание, что это похоже на ситуацию, когда приходишь на базар, спрашиваешь почем яблоки, а тебе, вместо цены, рассказывают какие у нас хорошие яблоки. Это она тоже проигнорировала.
Так и не получив примера успешного лечения, я начал интересоваться лечением. Оксане прописали мега ядреный курс химии, заморозку костного мозга, трансплантацию, и не давали даже намеков на какие-то положительные результаты. Мне казалось, что это слишком много за такой маленький период времени.
Я поинтересовался смертностью после пересадки костного мозга, потому что Оксане сказали написать завещание и привезти детей с мужем, как я понял — попрощаться. На вопрос:
— А не много ли? Может можно использовать другие методы лечения.
Профессор Напарстек сказала фразу, которую я запомнил на всю жизнь:
— Даже если Оксана умрет, она умрет не от лечения, а от болезни.
И добавила, что без лечения, она сможет прожить 3 недели.
Я был в шоке, потому что 70-летняя бабушка это произнесла с каменным взглядом человека, которому абсолютно все равно, что произойдет с моей сестрой после ее мега ядреных процедур.
Реальные цены
После разговора я решил вернуться в палату и дать послушать эту аудиозапись Оксане.
По дороге расспросил посредника Елену о дальнейшей судьбе пациентов, которые закончили у них лечение, и статистике по смертности у них от рака.
Оказалось, что ни они, ни клиника, вообще не интересуются своими бывшими клиентами. Не звонят спросить как дела. Мол, если человек закончил лечение, дальше его проблемы, даже если «заплатил за все».
Прослушав разговор с врачом, сестра была в шоке. Однако в тот момент мы еще не понимали, с чем столкнулись.
Оксана таки просидела до конца двухчасовую химию и ее отправили в палату, которая обходилась в $1200 в сутки — в 3 раза дороже, чем номер в самом дорогом отеле Израиля — Ritz Carlton. И это без медикаментов и анализов, просто комната.
На следующий день мы решили пойти на 4-ый этаж, в отдел Медтуризма, и спросить действительно ли номер стоит именно сколько.
Так мы узнали, день госпитализации по прайсу клиники стоит 2500-3000 шекелей ($700-800), анализы крови 140 шекелей ($37) и платить можно напрямую, а не через посредника (запись слушайте тут, -ред.).
Таким образом, в сутки на Оксане зарабатывали как минимум $500. А на анализы накрутка и вовсе составляла 100%. Для нас это был шок.
Первый поход к посреднику
Тогда я решил встретиться с посредником, который и так меня ждал, что бы получить очередной платеж.
Милая посредница Елена встретила меня на первом этаже, и мы пошли к ним в офис. Она нервничала, сразу не знала, как туда пройти, и почему-то терялась – но офис, в конце концов, нашла.
В кабинете был Евгений, который представился генеральным директором Panacea Medical и выдал счета их фирмы на оплату (запись смотрите тут, -ред.).
Взяв инвойсы, я начал задавать стандартные вопросы: почему Оксану привезли в «Ассуту», а не «Ихилов»; почему нет оригинальных инвойсов; как он может доказать, что зарабатывает только 10%.
На все эти вопросы у него не было ответа. Когда я спросил про цену на госпитализацию, он сразу начал кричать, что «это их цена, цена агентства», видимо из клиники его уже предупредили. Общий счет к оплате составил около $15000.
Так как сумма была не маленькая, я попросил Евгения предоставить мне оригинальные счета клиники и наглядно показать, что он действительно честный посредник и зарабатывает всего 10% (запись смотрите тут, -ред.).
Он попытался уйти от ответа используя размытые формулировки типа «Общие лабораторные анализы» и избегая детализации. Меня это начало злить, я потребовал на завтра подготовить инвойсы и сказал, что только тогда мы заплатим.
Второй поход к посреднику
На следующий день, я пришел к Евгению снова. Он сидел с сигаретой в офисе и попросил разрешения продолжить курить. Также спросил, могу ли я снять свои чудо очки, явно показывая, что готов договариваться.
Я положил очки на стол, и включил диктофон.
Со слов Евгения, после его пересчета, он обнаружил, что у нас была переплата $9000, и что вместо $15000, мы остались должны всего лишь $664. К этим ценам, он предлагал добавить покупку медикаментов (за которые, как оказалось позже, Оксана платила сама), и услуги докторов, которые он оплачивал наличными хирургу и онкогематологу (Элле Напарстек).
Меня удивила искренность Евгения, и я ему сказал, что рад, что он такой молодец и нашел $9000, но если факт обмана был — то платить что-то сверху, я ему не намерен и работать с его компанией тоже.
В ответ гендиректор начал рассказывать про сложную жизнь его компании (подвозят клиентов они на «Бентли» и «Роллс Ройсе»), на что я сказал, что речь идет не об Оксане и мне, а о репутации его фирмы, и если был хотя бы один факт обмана — платить я не намерен.
Тогда Евгений сдался, и предложил написать расписку, что мы претензий к нему не имеем. Такую же расписку написал и он, где указал, что все услуги с нашей стороны оплачены, и мы решили разойтись полюбовно, если не будет никаких скрытых действий с его стороны (запись слушайте тут, -ред.).
В итоге, так я за день сэкономил $25000, которые друзья Оксаны сбросились на ее лечение.
Второй поход к врачу
Вечером того дня, когда мы разошлись с посредником, мне предложили записать Оксану на утро к врачу, хотя секретарша сказала, что у нее все занято.
Вместо трех дней госпитализации оказалось, что понадобилось два и Оксану готовы выписать в тот же день.
Меня это немного удивило, но запах больницы мне и Оксане давно надоел. Сестре нужно было промыть катетер, и она пришла к медсестре, которая раньше игралась в ее подругу, а тут резко отказала и сказала идти к врачу.
Дверь у профессора Напарстек опять была заперта, а назначенное время уже наступило — было 10:45. Минут 40 мы ждали. За это время Оксана сообщила, что обычно ждала врача по два часа, и каждый раз не обнаруживала себя в списках на запись.
У меня был абсолютный шок: стоимость 15-минутной консультации $440, прогноз пациента три недели, а модная профессорша заставляет унизительно себя ждать, постоянно опаздывая.
Конечно, мне сорвало крышу. Я пошел к медсестре, и начал срочно требовать врача. Прикрытие медсестре неожиданно обеспечила посредница из этого же агентства, представившись мне пациентом. Что из этого получилось – смотрите на видео.
Оказалось очередь возникла, потому что кроме «официальной» записи, есть неофициальная через посредников. Раньше Оксана была в «посреднической», теперь ждала в официальной.
Поняв, что с медсестрой говорить не о чем, я пошел к руководителю отдела онкологии. Она, как обычно, весело разговаривала по телефону, и смотрела на меня с прозрением. Я ей рассказал, что сестра онкобольная и ей лучше наслаждаться жизнью, а не ждать консультации с врачом за $440 по два часа каждый раз.
Через несколько минут она пришла к двери врача, и профессор открыла.
Последний прием
После того, как я поднял всех на ноги, Элла Напарстек решила оказать максимальный сервис моей сестре.
Она ей рассказала, как промывать катетер, что будет с раной, как будет проходить дальнейшее лечение… Разжевала все по максимуму. Даже Оксана была удивлена от качества консультации, потому что прошлые встречи с профессором проходили так: она сидела, уставившись в компьютер, назначая новые процедуры и рассказывая, что сама ничего не решает и делает все по книжке.
В конце консультации, профессор захотела, что бы сестра шла на процедуры без меня. А Оксана решила спросить у Напарстек, брала ли та наличные у посредников.
Ответ меня поразил:
— Кто ты такой? А Оксана, у тебя есть более важные вещи, о которых стоит подумать
В этот момент, на лице у 70-летней Эллы проглядывалась ухмылка. Так же она назвала посредников очень «helpful», и сказала, что это не плохо, что они помогают людям, прибавляя 300%, и что на самом деле Оксана могла бы сделать все это сама.
Весь цинизм в том, что Оксана каждый раз рыдала в ее кабинете от отсутствия денег, а доктор Напарстек до этого момента ни разу не сказала, что можно платить в три раза меньше, обратившись напрямую.
Как мы поняли, что замешана и клиника
На следующий день, в обед, у нас был запланирован вылет.
Утром я промониторил сайты, и увидел, что этих посредников масса и это огромная индустрия по зарабатыванию денег. На некоторых сайтах, я обнаружил, что стоимость общего анализа крови в «Ассуте» составляет $500, хотя на видео я зафиксировал, что реальная цена 140 шекелей, что составляет $37.
Потому я решил, во чтобы не стало, получить документы из «Ассуты» со стоимостью услуг.
В международном отделе клиники нам дали филькину грамоту с общим указанием услуги «Диагностические исследования» с разными суммами. На предложение предоставить детализацию и список услуг, которые я видел распечатанные на столе у посредников, последовал отказ – мол, мы предоставим потом, вы просто подождите
Так как я работаю в ИТ сфере, то знаю, что печатать выписки с программы не может занимать больше 20 минут. Ну никак. Но, начальница и исполнительница стояли на своем.
Тогда я сказал, что иду к генеральному директору клиники. Где находится его кабинет, они говорить не хотели, но предложили провести.
Спустились мы на 1-й этаж, зашли в кабинет директора, а там прям картина маслом — директор, вместе со своими подчиненными, что-то празднуют. Скорее всего, Хануку.
Вместо того, что бы предоставить счета пациентке (казалось бы, что сложного), беременная менеджер начинает кому-то звонить, после чего приходят три охранника, которые предлагают «с ними пойти».
Я потребовал вызвать полицию, но из руководства клиники никто им звонить не собирался. Когда я сам позвонил в полицию и потребовал приехать в «Ассуту», правую руку с телефоном выкрутили и попытались меня увести непонятно куда. Параллельно забалтывая Оксану, что бы нас разделить.
И только после того, как я сказал, что трансляция идет на YouTube и их преступление снимается в прямом эфире, они немного успокоились, и вместо комнаты отвели меня на первый этаж. Так Google Glass спасли мою жизнь.
Полиция не приехала. Тогда я понял, что речь не идет только о посреднике, здесь рыба больше — клиника сама их покрывает и сливает им информацию.
На первом этаже мне предлагали «пройти в коморку, и помочь решить все наши вопросы», а я пытался дозвониться украинскому консулу, что бы он срочно приехал оказать поддержку, потому что меня вполне вероятно могли убить – но телефон консульства традиционно не отвечал.
Наше происшествие видели пациенты, которые находились в тот момент в больнице, посему мое присутствие для них стало нежелательным. И когда я предложил им самостоятельно уйти — они поняли, что это самый лучший вариант для них.
Побег из страны
Я сел с сестрой в машину и уехал, но я понимал, что клиника в Израиле стоит около $50-100 млн, и если она замешана – за такие деньги могут просто убить.
Я набрал украинского консула, эмоционально объясняя, что нас могут убить, и предложил ему приехать в аэропорт и обеспечить нам свою защиту. Но консул отказался, и сказал:
— Если хотите — езжайте к нам.
Приехав в аэропорт, я попросил своих друзей позвонить в МИД и надавить, что бы консул все же приехал, потому что у меня были материалы по клинике и я опасался, что нас могут арестовать по надуманному признаку, а материалы забрать — т.к. речь идет о всей медицинской сфере Израиля.
Консул позвонил уже по факту прохода авиаконтроля, что бы спросить:
— Ну как, без меня управились? Я же не нужен, да?
А я слышал, что он находился все в том же кабинете, и никуда не выезжал.
Вылет задержали на час, и было чувство, что нас снимут с самолета, но все обошлось — мы прилетели в Борисполь, и я выложил все эти видео у себя на канале.
На видео четко видно, что «в теме» там абсолютно все: профессор, международный отдел, руководство клиники, посредники, и даже медсестры.
Почему я решил поделиться
Деньги остались у меня, и я обещал посреднику никому ничего не рассказывать и не показывать.
Но когда, на следующий день, я зашел в больницу, и поинтересовался у других онкобольных (они все были из Украины) о том, сколько они платят за госпитализацию — мне начали называть суммы $1500-2000 в день без медикаментов.
Я посмотрел на пациента, и спросил, сколько он здесь и сколько он уже заплатил – он сказал, $90 тыс. за месяц. При этом, выглядел он не на 90 тыс., это точно.
Так же, по сути, я задокументировал организованную преступную группировку, которая втираясь «в друзья» к онкобольным, каждый день разводит их на огромные деньги, забирая у них и их родных последнее.
Скрывать это — я считаю преступлением. И дело не только в одном посреднике (в интернете есть еще много других с анализами по $500), или клинике, а во всей системе Израильской медицины, где всем нужно «намазать» без гарантий выздоровления.
